Вдали от шумного мира технологий, потребления и суеты, в уединённой общине, отрезанной от цивилизации, люди живут по строгим, почти монашеским законам. Здесь запрещены смартфоны, телевизоры и даже электричество — всё, что напоминает о "греховной" внешней жизни, объявлено порочным и недопустимым. В этой аскетичной утопии правит Батя — харизматичный и жесткий лидер, в прошлом успешный бизнесмен. Он построил это сообщество не только как попытку искупить свои прежние ошибки, но и как способ вымолить у судьбы возвращение сына, исчезнувшего при загадочных обстоятельствах много лет назад.
Батя не просто управляет — он проповедует, наказывает и вдохновляет. Его слово здесь — закон. Жители называют его "отцом", при этом не зная о его внутренней боли и угрызениях совести, которые толкнули его на столь радикальный путь. Многие последовали за ним из отчаяния, некоторые — из слепой веры, а третьи — из страха перед внешним миром. Каждый вечер в общине — это совместные молитвы, труд на земле, строгий распорядок дня и полное подчинение моральному кодексу. Но за этой внешней идиллией зреют противоречия: молодежь начинает задавать вопросы, женщины требуют участия в решениях, а таинственные знаки указывают, что прошлое Бати далеко не столь праведно, каким он его выставляет.
Новый виток событий начинается с появления чужака — юноши, потерявшего память. Его находят в лесу рядом с границей общины, и Батя сразу же решает оставить его в поселении. Поступок кажется благородным, но есть ощущение, что им движет не милосердие, а что-то глубже, личное. Кто этот юноша? Почему Батя не уводит от него глаз? И почему некоторые старожилы общины вдруг начинают шептаться по углам и проявлять беспокойство? С каждым днём в этом закрытом мире нарастает напряжение, и скоро мирная жизнь даст трещину.
Этот психологический драматический триллер — история о вере, контроле и попытке выстроить идеальный мир на руинах личной трагедии. Он поднимает вопросы: можно ли сбежать от прогресса? Может ли общество без технологий быть свободным? И сколько стоит человеческая душа, если даже святые намерения рождаются из боли и утраты?